– Падение династии Ронарских, – закончил за него Лоран. – Но мы надеялись, что этот этап мы миновали.

– А происходящее говорит об обратном! – ректор снова начал кричать. – Предсказания никогда не бывают полностью точны, но если они начинают сбываться, то лучше быть готовыми. Ронарских больше не будет на престоле империи – так или иначе. И Верховный Маг, хвала мне за его прекрасное образование, решил, что лучше иначе, чем так. Все носители вашей крови спешно подписывают добровольный отказ от престолонаследия – такой отказ, который полностью лишит вас права когда-нибудь получить корону! И, если задумка окажется верна, это спасет вас от гибели.

Лоран тоже нервничал – собственно, это был первый раз, когда я наблюдала за ним такое взвинченное состояние:

– Но ведь я есть, я родился, я жив! Разве это не должно остановить падение династии?!

Этот вопрос я не поняла, но будет еще возможность обдумать его позже. Господин Шолле устало ответил:

– Природные катаклизмы ведь не остановило. Возможно, это говорит о том, что мы уже опоздали к началу основного представления.

– И кто же займет престол?

– Да кто угодно! Любой честный человек, которому твоя семья доверяет – герцог Гензарийский, граф Кингарра, Второй Советник, барон Сирдонский или лучше тот, кто с вами даже в отдаленном родстве не состоит, хоть любимый повар! Не это сейчас имеет значение! Династия сменится, вам придется отдать власть – и хорошо, если на месте Ронарских окажется другая достойная семья. Не нравится выбор? А его все равно нет – вы или уйдете добровольно, или умрете, а предсказание в любом случае исполнится. И лучше поторопиться сделать отсутствующий выбор. Я диктую дальше?

Но Лоран тяжело вздохнул:

– Я хорошо знаю императора. Дядя Таниран ни за что не напишет такой отказ – его воспитывали как будущего правителя, теперь он на своем месте, и скорее умрет, чем предаст дело своей жизни.

– Именно поэтому он уже не может встать и вряд ли переживет сегодняшнюю ночь, – припечатал господин Шолле. – Но тебя я вытащу в любом случае, даже если придется силой заставить написать эту бумагу. В столице истерия, мне приказано как можно дольше скрывать правду от всех, чья родня живет там. И без родовитых отпрысков проблем хватает. Маги связи будут держать рты на замке, но у меня тут еще водятся одаренные студенты, которые тоже могут принимать ментальные сообщения с другого конца страны. Я обязан с ними поговорить, а ты тратишь мое время!

Лоран долго не отвечал – возможно, дописывал отказ на гербовой бумаге. Я зажала рот рукой, боясь даже дышать и не в силах справиться с эмоциями. Такого даже в Оланире не ожидали! Хотя про падение династии действительно оракулы что-то говорили. Совету Знающих по большому счету плевать, кто тут на престоле восседает, да хоть казните своих королей или в ссылку отправьте, лишь бы мирные договоры с нами не нарушались. Но мне, оказавшейся в самой империи, теперь было не совсем все равно, а отчаянье Лорана я ощущала даже через потолочную плитку. Ему не нужен престол, но прямо сейчас он своей рукой, как и многие другие, совершает кардинальный поворот всей истории родного государства. И это еще если не учитывать, что мера может не подействовать – тогда погибнут не только те, кто не успел или не захотел подписать такую же бумагу.

– Вот, возьмите, – подал голос Лоран и теперь он снова говорил размеренно и спокойно. – Лучше всего размножить и отослать во все крупные имперские канцелярии. Я пойду.

– Лоран, – окликнул ректор. – Ты точно в порядке?

– Да, господин Шолле. Мне жаль дядю Танирана, жаль своего кузена, если и его спасти не смогут. Но сейчас я могу думать только о том, что все уже началось… Это означает, что впереди больше нет много времени. Наверное, я просто эгоист. Знаете, господин Шолле, я иногда думал, что успею всё… И не успел вообще ничего. Мне даже еще не надоело мыть посуду, представляете?

– Мне очень жаль, сынок. – Я удивилась такому неожиданному обращению ректора. – Очень жаль. Но если прорыв случится не в империи, то на несколько лет все же можно рассчитывать. Хотя врать не буду – эта задержка тебя не утешит. Никого из нас не утешит. Просто постарайся ни в чем себе не отказывать – буду благодарен, если притом ты не разнесешь мою академию в щепки. Но и это тебе прощу. Кстати говоря, Колодийцы уже несколько раз меняли формулировку предсказания, твой отец все свое детство и молодость провел под давлением одного их озарения, а намного позже к ней добавилась непомерная цена. Почему бы не верить в то, что формулировка снова изменится? Почему бы не думать о том, что они ошибались с точностью столько же раз, сколько и попадали в самое яблочко?

Поняв, что они расходятся, я тоже поспешила выползти обратно, а потом вообще распахнула ближайшее окно и прыгнула в него, чтобы сократить расстояние.

Прорыв уже случился! И да, не в империи – первым падет Оланир, но потом беда явится и сюда. Раздавленная новостями, я стояла в проходе между самыми крайними рядами перед задымленной ареной. Вокруг оглушительно орало все пространство – кажется, финал закончен. И я понятия не имела, кто выиграл – мне было безразлично. Мы все проиграли, имеет важность лишь очередность. Некоторые реплики Шолле ошеломили меня сильнее прочих, но я боялась начать о них думать. Хотя уже на уровне подсознания чувствовала ответ.

– Ты почему стоишь здесь, Лита? – Лоран подошел сзади и тронул меня за плечо.

– Тебя потеряла, – я повернулась к нему. – Что-то случилось?

– В хранилище нашли тряпку от вашего флага. Разумеется, ректор решил, что это я. Обязал мыть посуду. А с тобой что? Почему ты меня так рассматриваешь, как будто только что заметила, как сильно я тебе нравлюсь?

Я действительно не могла оторвать от него взгляда. И все еще боялась думать. Лоран выглядел беззаботным и веселым, ни одной тени на его лице, ни капли тоски в синих глазах. Вероятно, мне надо научиться вести себя так же. Я с усилием растянула губы в улыбке:

– Отлично. Тогда помогу тебе с посудой – ну, раз я сама туда эту тряпку закинула.

– Совесть? – он вскинул бровь.

– Симпатия, – зачем-то сказала я, не в силах выкручиваться. – Когда-нибудь я уеду в Оланир, а ты – в столицу. Кто знает, не буду ли я потом годами вспоминать, как мыла посуду именно с тобой?

– Кто знает… – эхом повторил Лоран, совсем немного обескураженный моей откровенностью и улыбающийся